15. 1995 г., Хеврон. Полицейский участок. Запись допроса Гершона Шимеса после самоубийства Биньомина
24.11.2010— Я понимаю твое горе, но это формальность, протокол надо заполнить.
— Спрашивай.
— Кто обнаружил Биньомина на чердаке?
— Дочь Сарра.
— Дальше.
— Я был во дворе, вошел в дом, она сказала, что Биньомина надо снять, потому что он сам не хочет. Я побежал на чердак. Он повесился в единственном месте, где это было возможно, прицепил веревку к стропилам…
— Почему ты снял его? Он был мертв, и правило такое, что надо вызывать полицию.
— В этот момент я не думал о полицейских правилах.
— Здесь лежат вещи — шорты, серебряная цепочка с брелоком в виде буквы «шин» и шерстяные четки. Это его вещи?
— Да.
— Почему у него в руках были четки?
— И я хотел бы это знать. Это меня больше всего занимает. В апреле, после первой попытки самоубийства, он сбежал из больницы и скрывался месяца два, пока его не поймала полиция. Он не говорил, где он был. Я думаю, что это была какая-то христианская секта, и они его держали насильственно.
— Почему ты так думаешь? У тебя есть какая-то информация?
— Нет. Он ничего не говорил. Но теперь я все узнаю. Он был бы жив, если бы не их вмешательство.
— Ты в этом уверен?
— Уверен. И этим должна была заниматься полиция, а не я.
— А вы делали заявление в полицию?
— Все это время меня продержали в тюрьме без предъявления обвинения. Я был лишен возможности сделать заявление.
— Ну, это я знаю. Ты проходил по делу Баруха Гольдштейна.
— Да. Меня держали без всяких оснований.
— Сейчас у нас другая проблема. Ты ссорился с сыном?
— Да. Только я не считаю его сумасшедшим. То есть сумасшедшим, но не в том смысле.
— Медицинские проблемы меня не касаются. Ты ссорился с ним незадолго до самоубийства?
— Да. Мы крепко поссорились, но он добился своего — я разрешил ему поехать в Россию к бабушке. Мне нечего скрывать — перед этим я влепил ему оплеуху.
— У него свежая ссадина на губе. Следствие оплеухи?
— Думаю, да. Мне нечего скрывать. Он мой сын, и это наши отношения, и они никого не касаются.
— Не касались, Гершон. Теперь ты должен подписать протокол. Сам должен понимать, что в подобном случае полиция должна исключить возможность убийства.
— Что? Как ты смеешь это говорить мне, отцу? Ты что, подозреваешь меня в убийстве собственного сына? Да я…
— Стой. Не лезь с кулаками. Я не считаю тебя убийцей. И об этом я напишу куда следует.
— Сволочи легавые! (Дальше текст непечатный). Вы всюду одинаковые!.. (текст непечатный). Вы бы лучше искали тех, кто держал мальчика в плену, кто вбил ему в голову этот протест к родителям! Ваша (текст непечатный)… полиция думает только о том, чтобы арабов не обидеть! О своих вы не думаете, своих граждан вы не защищаете! Задницы свои бережете! Лучше бы искали тех уродов, которые моему парню голову заморочили! Здесь вас нет! Да пошли вы!.. (текст непечатный). Я сам найду! Я сам отомщу!.. твое правительство… твой Рабин…
(Последний фрагмент произнесен по-русски. Перевел В.Цыпкин)