Права человека и права христиан

Рецензия на “Мониторинг нарушения прав христиан в Беларуси в 2006 г.” Христианский правозащитный дом, 2007.

Когда речь заходит о христианстве и правах человека, мне сразу вспоминается несколько вещей. Во-первых, я думаю о том, что концепция прав человека и человеческого достоинства вытекает из христианского отношения к человеческой личности. Часто, сравнивая разные цивилизации, философы, политологи, социологи отмечают, что именно протестантская версия христианства, протестантский индивидуализм лежит в фундаменте понимания человеческих прав и свобод, в то время, как католичество и, в большей степени, православие отдают предпочтение общему над частным, коллективному (общинному) над индивидуальным, персональным. Да и исторический опыт показывает, что именно в протестантских странах возникает демократический строй, а также формулируется проблема прав человека и их защиты. Этот исторический опыт, в свою очередь, часто вынуждает православных дистанцироваться от концепции демократии и прав человека как того, что ведёт к высвобождению греха и моральному упадку. Во-вторых, я вспоминаю о диалоге, ведущемся среди православных по поводу прав человека. Наиболее яркими представителями разных позиций в этом вопросе являются игумен Вениамин (Новик) – апологет прав человека и демократии и митрополит Кирилл (Гундяев) – носитель критического подхода к указанным концептам. Первый, христианский интеллектуал и диссидент, множество текстов посвятил проблеме взаимоотношений христианской веры и прав человека, утверждая, что для современного социального учения права человека являются важным фундаментом. Второй – один из наиболее влиятельных иерархов, из числа авторов социальной концепции Русской Православной Церкви. Критика прав человека является одной из составляющих социального учения РПЦ, где они увязываются с моральным разложением, свободой греха, нравственным упадком.Такой подход требует патерналистского государства, ограничивающего права человека в пользу общественного блага и блага самого человека, в то время, как первый подход видит первоочередную необходимость в сдерживании давления государства на личность. В третьих, мне вспоминаются десятки примеров из жизни белорусского общества, в правдивость которых не верят иностранцы, настолько невероятно те выглядят с позиций здравого смысла: упомянуть хотя бы тот же инцидент со зданием церкви «Новая жизнь», когда государство отказывается перепрофилировать коровник в молитвенный дом, запрещая верующим молиться в своём здании. Согласно технической документации, здание является коровником, а не молитвенным домом, но и коров разводить в нём также не разрешается, ибо здание находится в черте г.Минска. Или же истории с административной ответственностью за собрания людей в жилых помещениях для молитвы и чтения Писания. Данный мониторинг, изданный Христианским правозащитным домом, породил у меня ряд новых вопросов.Для начала, стоит отметить, что насторожила сама формулировка «права христиан». Не утверждается ли тем самым, что у христиан есть некие особенные права (необязательно в религиозной сфере), отличные от «прав просто человека» или прав тех, кто принадлежит к другим религиозным группам? Или имеется ввиду, что религиозные права христиан являются большим приоритетом, чем религиозные права других граждан? Где источник таких «прав христиан»? Или это просто неудачная формулировка, за которой стоит вопрос защиты прав человека в области свободы вероисповедания, защиты, ограниченной только христианами? По моему мнению, говоря о правах христиан, мы лишаем себя возможности говорить о правах человека вообще, а также о их нарушениях. Право – это вопрос взаимоотношений, и когда мы говорим о правах христиан, то получаем не гражданскую рамку свободы вероисповедания в отношениях между гражданином определённого вероисповедания и государством, а рамку межхристианских взаимоотношений. Проиллюстрируем на примере – в таком контексте вопрос формулируется следующим образом: имеет ли право христианин заключать второй (третий) брак? Имеет ли право христианин участвовать в языческих ритуалах? Имеет ли право христианин изучать Коран? Имеет ли право христианин исповедовать ересь? Имеет ли право христианка делаться священником? Яркий пример ошибочности такого подхода - включение в мониторинг информации о запрете епархиальным советом публицистической деятельности священника Александра Шрамко. С одной стороны, можно отметить, что подобный запрет имеет непосредственное отношение к свободе совести и свободе слова, но, если присмотреться внимательнее, становится очевидным – такой запрет может быть несправедливым, неоправданным, абсурдным, но он никоим образом не связан с непосредственным нарушением прав человека – поскольку действует в границах, отличных от гражданских взаимоотношений. В конце концов, скоро можно будет отсутствие женского священства назвать нарушением прав женщин, а отсутствие венчального чина для однополых браков – нарушением прав гомосексуалистов. Таким образом, можно отметить две основные дилеммы, возникающие перед христианами в связи с правами человека. В первую очередь, это дилемма свободы и греха, дилемма, требующая рефлексии над тем, что всё-таки является большим злом – ограничение человеческой свободы, вмешательство в личную жизнь человека, или то, что человек пользуется свободой и выбирает грех. Во вторую очередь, это проблема отношения христиан к своим собственным правам как граждан – правам в сфере свободы совести: являются ли их права «священными», потому что касаются христианской церкви и распространения слова Божия, или право на свободу вероисповедания – в том числе, и на свободу исповедовать отличные от христианства религии – не менее священным и неотъемлемым.

Перевод на русский язык А.К.